Из истории Челябинского концлагеря (1920-е гг.)
Политическая история Урала в 1920-х гг. вызывает неизменный интерес у исследователей – ведь это было время, когда Советское государство делало свои первые шаги, закладывались основы советской политической системы, а вместе с ней развивалась и пенитенциарная (уголовноисполнительная) система.
История мест лишения свободы уже не раз освещалась уральскими историками – на эту тему написаны книги, монографии, подготовлены диссертации. В 2000-е годы наш архив также обращался к теме принудительного труда: более 10 лет мы участвовали в международном проекте «Возвращенные имена», благодаря чему удалось увековечить память более 37 тысяч трудармейцев лагеря треста «Челябметаллургстрой», ввести их персональные данные в единую базу данных и издать списки трудмобилизованных в трех томах.
Однако тема первых концлагерей, существовавших когда-то на территории нашей области, долгое время оставалась для нас «белым пятном»: сначала сам по себе факт существования такого лагеря казался чем-то невероятным, поскольку невольно возникала ассоциация с фашистскими концлагерями периода Второй мировой войны, детальное знакомство с этими документами откладывалось «на потом», но профессиональное любопытство все-таки взяло верх. Оказалось, что в нашем архиве немало документов, проливающих свет на эту страницу нашей истории.
Уральские историки к теме развития пенитенциарной системы в последние годы обращались не раз: они изучают периодизацию становления пенитенциарной системы Урала, типы мест заключения, количественный и качественный состав заключенных, режим их содержания и другие вопросы. Поэтому стало интересно сравнить уже известные факты о жизни ЗК Уральского региона с условиями содержания осужденных в Челябинском лагере принудительного труда.
Появление первых концлагерей историки объясняют необходимостью изоляции политических противников советской власти. Одни считают, что концлагерь – место массового заключения гражданского населения или военнопленных, как правило, во внесудебном порядке, и советская власть с лета 1918 года стала использовать концентрационные лагеря, в которых ранее содержались военнопленные, для изоляции своих активных классовых противников.
Другие приходят к выводу, что согласно законодательству, в концлагерях содержались «лица, совершившие различные преступления и проступки (обвиняемые в спекуляции, саботаже, преступлениях по должности и пр.), заведомые угнетатели, эксплуататоры труда и приверженцы буржуазного и царского дворянского строя».
Большой юридический словарь также объясняет предназначение концентрационного лагеря: «в отличие от обычных мест лишения свободы, концентрационные лагеря создаются тоталитарными режимами в период террора либо колониальными – в период военных действий; заключение в концлагере не носит обычно характера уголовного наказания».
О причине возникновения лагерей принудительного труда ярко говорят и архивные документы. В условиях острейшего дефицита рабочей силы, вызванного мобилизацией рабочих, шахтеров, сельхозработников на фронты Гражданской войны, Челябинский губисполком в июле 1920 года принимает ряд приказов о необходимости принудительного привлечения к работе на предприятиях города не менее 4 200 человек, по мнению властей, скрывающихся в деревне: «Привлечению подлежат все трудоспособные мужчины в возрасте от 18 до 50 лет, замеченные в спекуляции, варке самогонки, выступлениях против Советской власти, и кулаки, широко пользующиеся наемным трудом с целью извлечения прибыли». Далее следовала разнарядка по шести уездам Челябинской губернии. Одновременно рассматривался вопрос об организации лагерей принудительных работ в Троицке и Верхнеуральске.
Правовой статус этого вида заключения был определен декретом ВЦИК от 15 апреля 1919 г. «О создании лагерей принудительных работ» из девяти пунктов, который возлагал ответственность за организацию лагерей на губернские чрезвычайные комиссии и НКВД, предполагал создание Центрального управления лагерями, предусматривал суровое наказание за побег из лагеря. Материальное и финансовое обеспечение лагерей возлагалось на НКВД через губисполком, а врачебно-санитарный надзор – на местные отделы здравоохранения.
История возникновения первых концлагерей в Челябинске и в губернии отражена в нескольких фондах ОГАЧО:
Р-138 «Челябинский губернский исполнительный комитет Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов»;
Р-401 «Челябинская Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности»;
Р-271 «Отдел юстиции исполнительного комитета Челябинского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов»;
Р-363 «Челябинский губернский революционный комитет», в документах которого отражена деятельность карательного подотдела, подотдела принудительных работ и подведомственных губернскому отделу юстиции учреждений – тюрем, лагерей и колоний.
На территории Челябинской губернии были организованы разные лагеря. Например, челябинский историк и краевед А. Яловенко выделяет 5 типов лагерей принудительного труда, действовавших на территории Челябинской губернии: лагеря особого назначения, концентрационный лагерь общего типа, производственный лагерь, лагерь для военнопленных, лагеря-распределители. Однако в документах Челябинского губернского отдела юстиции упоминаются также лагерь принудительных работ для проституток (ф. Р-271, оп.1, д. 26, 48, 55) и колония несовершеннолетних правонарушителей (ф. Р-271, оп.1, д. 26, 43, 54,).
Примерно такой же типологии мест заключения придерживаются и другие исследователи. В то же время все они считают, что большой разницы между лагерями нет, чаще всего по режиму и условиям содержания они мало чем отличались друг от друга, а предназначение всех этих учреждений заключалось в изоляции классовых противников советской власти.
Жизнь и деятельность лагерей осуществлялась по инструкции в развитие Постановления ВЦИК о лагерях принудительных работ от 17 мая 1919 г. (ф. Р-271, оп. 1, д.7, л.1 – 3об.). Документ предусматривал, кого и почему надо помещать в лагерь, как вести учет заключенных и поддерживать среди них порядок и дисциплину, как распределять рабочую силу на территории лагеря и за 183 его пределами, как оплачивать труд заключенных и как их охранять. Параграф 10 инструкции подразумевал деление всех осужденных на пять групп по сроку наказания и 20 разрядов по составу преступления. Например, в 1-й группе (осужденные на срок до 5 лет) 3-й разряд предусматривал совершение преступления по должности и дезертирство, 4-й – спекуляцию и т.д.
Челябинский концлагерь был организован в феврале 1920 г. Комендантом лагеря был назначен Авдеев, позднее эту должность занял Архангельский, бывший завхоз концлагеря.
Именные списки заключенных, акты обследования, докладные записки и другие документы позволяют довольно подробно представить, как выглядел и функционировал Челябинский концлагерь. В августе 1920 г. губернское отделение рабоче-крестьянской инспекции обследовало этот лагерь, в результате чего был составлен акт обследования от 17 августа 1920 г.
Лагерь был рассчитан на 250 человек, но фактическая численность его всегда была больше. На момент проверки в лагере было 337 человек, из которых 87 были откомандированы для работы в различных учреждениях, остальные 250 чел. находились в лагере: 241 мужчина и 9 женщин, для которых была отведена отдельная комната.
Среди заключенных было 80 бывших белых офицеров, много дезертиров-красноармейцев.
Лагерь находился на Восточном бульваре, в частных домах и в четырех бараках, и был огражден колючей проволокой высотой до полутора сажень. В одном из бараков была одиночная камера – карцер. Из акта обследования от 17 августа 1920 г.: «Осмотр бараков заключенных показал, что допущена невозможная скученность. В комнате с содержанием воздуха около 60 – 70 куб. сажень помещается на двойных нарах более 100 человек. При подобных условиях говорить о чистоте помещения не приходится. Уборная в помещении отсутствует и ночью используются параши. Помещения заключенных для зимы не приспособлены ввиду неисправности печей, окон, полов и пр. белье заключенными моется редко ввиду отсутствия мыла. Баня при лагере отсутствует. Заключенные пользуются городской баней не чаще двух раз в месяц. Бараки почти не вентилируются… Коек, конечно, не имеется и заключенные спят вповалку на нарах. Помещение дезинфицируется ежемесячно, но карболка вряд ли в состоянии помочь против тех антисанитарных условий…Одежда заключенных не дезинфицируется. Паразиты всех видов и родов водятся в неисчислимом количестве и люди ими буквально поедаются…».
Столь тяжелые бытовые условия, полная антисанитария вели к повальным болезням. При этом врач появлялся лишь в исключительных случаях, медицинскую помощь чаще оказывал фельдшер из числа заключенных. Питание больных осуществлялось из общего котла. Раз в сутки всем заключенным полагались суп, каша и чай и 1 ф. хлеба. Работающие могли также покупать 1 ф. хлеба по твердым ценам.
При лагере были организованы три мастерские: портняжная, сапожная и столярная. По признанию комиссии «применение труда как основного принципа исправления и использования сил заключенных производится лишь наполовину». Действительно, мастерские были маломощные и малочисленные, по 4–6 человек в каждой. Тем не менее здесь изготавливали столы и стулья, выполняли частные заказы по пошиву одежды и обуви для представителей Губчека и милиции и даже сшили 40 пар сапог для красноармейцев.
Кроме работы в мастерских, заключенных использовали на разных работах, как в самом лагере, так и за его пределами. Такие специалисты, как бухгалтера, счетоводы, конторщики привлекались к работе в советских учреждениях и на производстве.
Через Челябинский лагерь принудительных работ прошли тысячи людей. Проверяющие проанализировали эффективность использования труда заключенных лагеря в период с 1 июня по 15 августа 1920 г., в результате чего выяснили, что за этот период через лагерь прошло 26 334 человека, из них больных – 1082, на работу выходили 15 681; остальные 10 629 человек (т. е. более 42 %) не использовались из-за недостатка конвоя. Конвоиров действительно не хватало, а без них выход за пределы лагеря был невозможен.
Среди заключенных были представители разных профессий: плотники и столяры, металлисты и техники, портные и сапожники, шорники и кузнецы, учителя и специалисты сельского хозяйства, а также два врача и один инженер.
Для заключенных был установлен 8-часовой рабочий день, заведена трудовая книжка, открыт лицевой счет, на который поступали 25% их жалованья (остальные 75% удерживались на содержание администрации лагеря, караула, помещений, питание и пр.) После освобождения заключенного накопленные деньги выдавались ему на руки.
По роду преступления: за административные нарушения – 48, преступления по должности – 37, спекулянтов – 13, уголовных – 16, контрреволюционеров – 53 и т. д.
Охрану лагеря осуществляли части Челябинского гарнизона. Надзиратели и часовые, вооруженные револьверами, несли круглосуточное дежурство. Однако это не мешало заключенным время от времени совершать побеги, но это были единичные случаи. Жизнь в лагере велась строго в соответствии с распорядком дня: в 6 часов утра подъем, в 7 часов чай, в 8 выход на работу, в 9 утренняя поверка оставшихся в лагере, в 5 часов обед. Чай 3 раза в день. Передвижение по лагерю было свободным. В 10 часов вечера всех заключенных запирали в барак до 6 часов утра. Ограниченным в свободе передвижения обитателям лагеря делались некоторые послабления, что значительно смягчало тяжесть пребывания в заключении. Администрация рассматривала много заявлений о переводе заключенных из одного лагеря в другой, «поближе к дому из-за плохого здоровья», «из-за многосемейности» и т. п. При наступлении уборочной страды крестьяне отпрашивались на уборку урожая в поле и на огороде. Безусловным подарком для некоторых заключенных стала первомайская амнистия, а потом и амнистия перед очередной годовщиной Октябрьской революции. В отдельных случаях применялось и досрочное освобождение.
Проверка показала, что среди заключенных пытались проводить и культурно-просветительную работу, хотя бытовые условия этому не способствовали – теснота, антисанитария, весьма слабое электрическое освещение или полное отсутствие его не позволяли наладить работу школы, несмотря на то, что «при имеющихся в лагере интеллигентных силах можно было открыть сразу не только школу 1-й ступени, но и 2-й, и 3-й и политехникум».
В лагере была библиотека из 746 самых разных книг, выписывались газеты. О существовании клуба сведений нет, но упоминается сцена, на которой в летнее время ставили спектакли и концерты силами заключенных. Поскольку своих костюмов и грима у заключенных не было, приходилось за помощью обращаться в городские театры. Иногда самодеятельных артистовзеков приглашали на выездные концерты, т. к. это было единственной возможностью внести хоть какое-то разнообразие в жизнь рабочих и служащих.
Комиссия, проверявшая лагерь, сделала ряд выводов: необходимо срочно решать вопрос с белыми офицерами, желающими отправиться на фронт; разгрузить перенаселенные бараки и подготовить их к зиме; обязательно провести в жилые помещения электрическое освещение; создать особую комиссию для пересмотра сроков заключения, досрочного освобождения; эффективнее использовать имеющийся контингент в народном хозяйстве, для чего расширить конвойную службу. Насколько удалось выполнить намеченное еще предстоит узнать. Из документов видно, что численность лагеря по-прежнему неуклонно росла. Например, в именном списке в конце 1920 года в лагере числилось 229 человек, а через год – в декабре 1921 года – уже 534 человека в возрасте от 18 до 50 лет. Кроме русских среди осужденных было много украинцев, поляков, мадьяр, встречались немцы, румыны, чехи.
Одновременно с Челябинским лагерем шло формирование других лагерей. Например, 30 марта 1920 г. губревком принимает решение об организации Миасского концентрационного лагеря на 300–400 человек. 4 мая 1920 г. президиум Челябинского губисполкома принимает решение о выделении лагерю 30 тысяч рублей. Такие же суммы выделялись и на содержание других концлагерей, хотя первоначально запрашивалось гораздо больше.
Весь 1920 год губернские власти активно воплощали в жизнь декрет ВЦИК от 15 апреля 1919 г. В мае 1920 г. губисполком принял дополнительное решение об организации концлагерей:
«Признавая необходимость организации концлагерей, предложить всем горуездным исполкомам предоставить сметы и проект организации концлагерей в срочном порядке». После этого появился и Верхнеуральский лагерь принудительных работ. По сути это была бывшая тюрьма, рассчитанная на 350 человек. В октябре в Губчека поступил доклад заведующего Верхнеуральским политбюро Семавина о состоянии этого лагеря, в котором он констатирует «форменную неразбериху и полное безобразие…». Очевидно, условия содержания заключенных в концлагерях Челябинской губернии в 1920-е гг. были одинаково тяжелыми и мало чем отличались от других мест лишения свободы.
Несмотря на трудности, связанные с содержанием и функционированием концлагерей, эти учреждения прочно и надолго заняли свое место в пенитенциарной системе страны, став своего рода предшественниками ГУЛАГа.