Второй челябинский инцидент
Вечером 26 мая чехословацкое руководство обсуждало ситуацию. Разговор с С. А. Анучиным показал, что надежда на Челябинский совет, который, как казалось чехословакам, мог бы убедить Екатеринбург и Омск на сотрудничество, разбилась на куски. Челябинский совет и чехословаки пока сотрудничали, эшелоны приезжали в Челябинск и уезжали далее, но вряд ли Челябинскому совету могло понравится взятие Омска и расширение чехословацкого контроля над железной дорогой на запад. Можно было предположить, когда главные силы чехословаков оставят Челябинск, то его совет, имеющий две тысячи красноармейцев нанесет удар и разорвет Чехословацкий корпус на две части, а ведь Челябинск должен быть мостом, соединяющим Сибирскую и Поволжскую группы. Все эти доводы вели чехословацкое руководство к одному решению – нужно занять Челябинск и разоружить его красноармейский гарнизон. Как раз в это время, чехословацкие телеграфисты, которые прослушивали линию, принесли текст телеграммы, переданной из Екатеринбурга:
26 мая. Весьма срочно. Военному комиссару Садлуцкому.
Примите решительные меры к выполнению приказа Троцкого № 38. К Вам едет поддержка из Екатеринбурга и Уфы. Срочно сообщите о положении дел.
Военком Анучин.
Помимо этой телеграммы поступила тайная справка от служивших у красных, но симпатизирующих чехам, сербов. Им стало известно, что красные готовятся в ночь на 29 мая напасть на чехословацкие эшелоны, стоящие на станции. Подполковник С. Н. Войцеховский, узнав об этом, сказал: «Ну, если они хотят напасть на нас, то нападем мы!» Начальник Челябинской группы вызвал в свой вагон командиров батальонов и некоторых команд и объявил им, что утром 27 мая нужно занять Челябинск и разоружить красный гарнизон. План был следующим.
1. Обхватная группа в составе вооруженных воинов 3-го батальона 3-го полка подпоручика Ченека Гайды, в сумерках должна незаметно сосредоточиться в березовой рощице юго-восточнее станции Челябинск, обойти станцию и город с востока и занять мост через реку Миасс севернее города. В 2 часа утра 27 мая Обхватная группа должна захватить воинские казармы, расположенные на северо-западной окраине города. После взятия казарм нужно будет дать сигнал белой ракетой.
2. Фронтальная группа в составе остальных подразделений 3-го и части 2-го полка должна начать действовать после сигнала ракетой. 1-й батальон должен занять милицию и пожарную часть в станционном поселке и часть города от Уфимской улицы на запад. 2-й батальон должен был занять фабрику, кладбище на юго-восточной окраине и часть города от Уфимской улицы на восток. Одна рота 2-го батальона должна была захватить мост через реку Миасс на Уфимской улице и соединиться с Обхватной группой. Учебная команда должна была занять телеграф, а саперная команда – станцию и склады.
3. В резерве оставались команды конной разведки и траншейных орудий, 8-я рота и все воины, не имевшие оружия.
О настроении среди чехословаков говорил, уже цитированный нами К. Томан:
Братья, которые не имели винтовок, честно делили между собой ручные гранаты. Некоторые взяли на кухне секиры, только чтобы участвовать в экспедиции. Парни были так воодушевлены, что брат Заградник, который брал у меня взаймы для службы винтовку, не хотел мне ее отдавать. Брат Вондрачек, который видел, что винтовка могла остаться у Заградника, попросил одолжить ее ему. Тогда я сказал: «Вам обоим одолжить не могу, а оставлю себе». Нас рассудил брат десятник Гануш: «Томан, отдай ее Вондрачеку, посмотри, как он дрожит. Ты старше, у тебя дома жена и дети, а здесь надо кому-то смотреть за вагонами». Так винтовка досталась Вондрачеку, а я остался караулить вагоны. Брат Заградник достал две гранаты и принес с кухни секиру и был доволен. Он утешался и тем, что обратно он уже понесет свою винтовку. Таким было настроение при выступлении против большевиков.
Самая сложная задача была у Обхватной группы, в которой было только 250 вооруженных, а приблизительная численность красноармейцев, находившихся в казармах, оценивалась в 1,5–2 тысячи человек и значительного количества военнопленных. В воинском городке на северо-западной окраине города, который назывался «Красные казармы» формировались два полка 5-й Уральской дивизии, там же имелись весьма значительные оружейные склады. Всей операцией по захвату города должен был руководить помощник командира 3-го полка прапорщик А. Чила. Командир пулеметной команды 3-го батальона прапорщик Й. Резек вспоминал, что для успокоения красных, некоторые чехословацкие офицеры были на танцах до половины одиннадцатого вечера, где присутствовали красные командиры и даже члены местного совета.
После получения задачи и приготовления оружия, легионеры сделали вид, что легли спать, но лежали одетыми, двери в теплушках были приоткрыты. В 11 часов вечера без шума был произведен подъем. 3-й батальон выходил со станции группами, пряча винтовки под шинели и собирался в маленькой березовой рощице. Через три четверти часа вышли из рощи в походной колонне с головной походной заставой. Пошли по полям на восток. Через три версты от станции колонна повернула на север и перешла Омскую железную дорогу. Двигаясь дальше на север, чехословаки вошли в большой березовый лес и повернули к его западной опушке. Выйдя из леса, колонна двинулась на северо-запад и вышла на уровень водяной мельницы, стоящей на реке Миасс. Перед легионерами была Восточно-Уральская железная дорога. Из Челябинска показался идущий в сторону Екатеринбурга поезд. Машинист увидев, что какие-то люди переходят через пути, сбавил скорость, потихоньку проехал и снова набрал ход. Залегшие было чехословаки поднялись, прошли по двору мельницы и поодиночке перебежали через деревянный мост на левый берег.
За рекой батальон быстро собрался. Было уже совсем светло. Осмотрев окружающую местность, легионеры порвали телефонные провода идущие к казармам и начали их окружать: 11-я рота с севера, 12-я рота с юга, 10-я рота с юго-востока. Развернувшись цепи пошли вперед, из казарменных окон раздалось несколько выстрелов. Правое крыло: 11-я и часть 9-й роты прошли весь городок, вышли к южной окраине казарм и разоружили стражу красных, стоящую у складов. На южной стороне были неглубокие окопы, в которых стояло четыре пулемета, приготовленные к стрельбе, но расчетов при них не было. При движении по городку чехословаки расставляли стражу у всех входов в казарменные здания и бараки. Пока часть воинов прочищала территорию городка, другие вошли внутрь казарм и начали выгонять оттуда красноармейцев.
26 мая было воскресенье, после увольнений и гуляний, красноармейцы очень поздно легли спать. Вольные нравы и низкая дисциплина привели к тому, что, как казармы, так и склады почти совсем не охранялись. Стрелок 12-й роты 3-го батальона К. Томан, со слов своих товарищей написал, как захватывались казармы:
Братья по два вбегали в казармы и будили изумленных красноармейцев. Размахивая гранатами над их головами, приказывали: «Вставай и выходи!» Красноармейцы в ужасе вскакивали с кроватей и выбегали на казарменный двор. В помещениях оказалось много женщин в «Евиных покровах», которые визжали от стыда и страха, но никому ничего брать не позволялось и всех их, нагих и полунагих гнали во двор… Только потом их пускали по двое в казармы, чтобы они взяли нужные вещи.
Части Фронтальной группы быстро вышли на исходные позиции и стали ожидать сигнала. Командир 2-го батальона прапорщик М. Немец вспоминал:
План взятия Челябинска был достаточно прост. 3-й батальон нашего полка должен был за ночь обойти город с востока и в 2 часа занять казармы на севере города и дать сигнал одной ракетой, вторую выстрелить, если потребуется помощь. По сигналу первой ракеты на город начинает наступать фронтальная группа. Задачей моего батальона являлось занятие кладбища и юго-восточной части города и моста через реку Миасс…
Ожидание ракеты казалось бесконечным. Ко всему прочему я вообще не спал, так как у меня страшно болели зубы. А в голову лезли разные мысли о важности этого момента. Дело шло о дальнейшем существовании нашего войска, которое с таким трудом создавалось с 1914 года. Большевики нас, не задумываясь, выдали бы немцам, да и против нас в своей гвардии вооружали немцев и мадьяр.
Ракеты все еще не было видно. Тогда мы еще не знали, что Обхватная группа должна была долго ждать, пока неприятельские воины улягутся спать после воскресного увольнения. Наконец, около 3 часов утра, заблестела ракета. Мы немедленно начали наступать согласно приказа. Все шло гладко, но ситуацию осложнила вторая ракета. Моя 8-я рота побежала на помощь 3-му батальону, но оказалось, что она не требовалась. Вторая ракета была дана из опасения, что первую могли не заметить на уже светлом небе.
Подразделения Фронтальной группы выполнили свою задачу к 4 часам утра. Руководивший войсками прапорщик А. Чила все это время со штабом и резервом находился на юго-западной окраине кладбища, имея со станцией телефонную связь. После прибытия от 3-го батальона конного посыльного с рапортом о занятии Красных казарм, прапорщик А. Чила доложил подполковнику С. Н. Войцеховскому о выполнении задачи, а сам со штабом выдвинулся к Центральной телефонной станции, затем перешел к зданию Челябинского совета. Тем временем в Красных казармах кипела работа: выведенные во дворы красноармейцы, которых оказалось около 2 тысяч и военнопленные – около 4 тысяч, делились по нациям и строились. В складах оказались тысячи русских и японских винтовок, грузовые и легковые автомобили, пулеметы и артиллерийские орудия. Около 9 часов утра в казармы прибыл прапорщик А. Чила и распорядился о немедленной перевозке оружия на станцию. До полудня шла сортировка красноармейцев и военнопленных. Мадьяры и немцы были отправлены в лагерь военнопленных, а русские красноармейцы отпущены на свободу с обещанием не воевать против чехословаков.
Руководивший занятием Челябинска прапорщик А. Чила отметил происходящие события очень кратко: «27. Понедельник. Утром в 3 часа началось занятие Челябинска. Прошло гладко и спокойно – и ни одного раненого. Все в наших руках. Я не спал целую ночь. Целый день была масса работы, шел спать в час ночи насмерть уставший». Занятие Челябинска чехословаками прошло так внезапно, быстро и тихо, что даже некоторые большевистские комиссары утром удивлялись, что это чехословаки так рано гуляют по городу? Челябинский большевик и рабочий Челябинских железнодорожных мастерских А. Н. Зыков вспоминал: «Я жил в это время в районе дроболитейного завода и, когда шел на работу, не мог сначала понять, почему по Уфимской улице (ныне Кирова) ходят колонны чешских солдат и распевают свои национальные песни. Придя на работу в вагонные мастерские, я узнал о мятеже чехов от т. Кривоножко, который в ту ночь был как красногвардеец в Красных казармах на дежурстве и был свидетелем мятежа».
Челябинский хронист, тогда чиновник Военно-промышленного комитета К. Н. Теплоухов отмечал:
27 мая я пришел в Комитет раньше обыкновенного – почти никого еще не было. «Знаете новость? – спрашивает швейцар Григорий. – У нас теперь главные – чехи!» – «Как так?» – «Сегодня ночью чехи пришли в казармы, выгнали кто там был – стали хозяевами!» Начали собираться; кроме обычных посетителей биржи и Комитета приходили и более редкие посетители…
Новость уже облетела город; всем хотелось поделиться своими сведениями, узнать новые.
Выяснилось, как произошел «переворот», – оказалось очень просто… Ночью к казармам пришло несколько десятков чехов с винтовками; стража у орудий у казарм безмятежно спала, – ночь была теплая…
Чехи разбудили стражу: «Вытряхивайтесь, товарищи! Ваше время отошло!» – те благоразумно ретировались. Чехи вошли в казармы, – то же самое, – исчезли и те. Выстрелов никто не слышал.
Новые правители узнали о «мятеже» еще ночью, и к утру все бесследно исчезли, – точно провалились сквозь землю. Чехи их не преследовали и не искали, но некоторых потом поймали казаки в поселках и доставили в город.
Город точно успокоился, – нашлась привычная точка опоры; на улицах появились веселые лица, базары оживились… Немного действовало на нервы высокомерие чехов, но…»
После полудня 27 мая большая часть чехословаков ушла на станцию. В важнейших местах города остались патрули и караулы. Захваченным оружием, только винтовок было около 20 тысяч, были вооружены все легионеры, находившиеся в Челябинске. Оставшееся оружие было сложено в вагоны. Челябинский совет продолжал функционировать, насколько это было можно в такой ситуации. Бывшей красноармейской мусульманской (башкирской) роте оружие было оставлено, и она охраняла склады, а также здание бывшей гостиницы Дядина, в которой заседал Челябинский совет. Несмотря на захват города и разоружение красноармейцев, чехословацкое руководство все еще надеялось окончить дело миром. В Екатеринбург на переговоры была выслана делегация в состав, которой входили: помощник челябинского военкома Б. Н. Простосинский, четыре представителя от челябинского железнодорожного совета и чехословацкий представитель прапорщик Й. Пиффль. Но в Екатеринбурге предложение чехословаков было довольно грубо отклонено, и вся делегация вернулась на поезде 1 июня в Челябинск.
27 мая для обеспечения безопасности на подступах к Челябинску были предприняты следующие меры: командиру 3-го батальона 2-го полка поручику М. Груза было приказано занять станцию Полетаево и выставить стражу в сторону Троицка и Миасса, на станцию Аргаяш была выдвинута Сводная рота из стрелков 2-го полка под командованием подпоручика О. Тесаржа в качестве заслона против подхода красных войск со стороны Екатеринбурга. Комендантом города Челябинска был назначен командир 3-го батальона 3-го полка подпоручик Ч. Гайда. Подполковник С. Н. Войцеховский отметил в своем дневнике:
Война. Сегодня ночью с 26 на 27 мая моим отрядом занял весь город Челябинск без всяких потерь. У противной стороны убито 4 военнопленных и ранены два русских. Мое обходное движение удалось блестяще. В казармах были окружены спящими и захвачены два советских полка (около двух тысяч одних военнопленных), их окружило 250 стрелков. Нам досталось очень много винтовок (подсчет еще не сделан), пулеметы, грузовые автомобили и около 14 орудий.
Перехватываем и читаем бешенные телеграммы советских властей из Екатеринбурга, которые ясно знают их действительно серьезное положение. Но и наше положение, несмотря на эту мою блестящую победу, нелегкое. Предстоит много осложнений и затруднений и боев, так и потерь. Зато я в своей тарелке.
* * *
Ночной обходной маневр батальона подпоручика Ч. Гайды удался блестяще: чехословаки внезапно появились у Красных казарм и ошеломленным красноармейцам ничего более не оставалось, как сдаться. Челябинские газеты писали: «В 2 часа ночи 27 мая чехословаки вновь сделали вооруженное выступление. Переправившись в двух местах (вброд) через реку Миасс, они окружили казармы красноармейцев (бывшего 109-го полка), захватив врасплох спящих, и обезоружили их». Писавшие эту информацию сотрудники газеты, конечно, не знали, как чехословаки прошли к казармам, но точно знали, что они окружили и обезоружили красноармейцев. Уже позднее, в своих воспоминаниях, челябинские большевики повторяли это же самое: чехословацкие части перешли через Миасс, окружили казармы и разоружили красноармейцев.
Но челябинским историкам хотелось объяснить, как же все таки чехословаки прошли незамеченными и почему их прозевала красноармейская стража? Например А. П. Абрамовский и М. Д. Машин написали, что один отряд чехословаков, перейдя вброд реку Миасс, повел наступление на казармы с запада. Другой отряд чехословаков сел в эшелон, проехал через железнодорожный мост и выгрузился с восточной стороны казарм. Часть командного состава формирующихся красных полков из бывших офицеров, будучи в сговоре с контрреволюционерами, выставили караулы из «своих людей», которые при приближении чехов не подняли тревогу. Ну и наконец, чехословаков в Челябинске было 8400 человек, а в казармах было всего лишь около 700 красноармейцев! Уже в наше время о маршруте чехословаков к казармам родилась новая версия, автором которой стал известный и знающий челябинский краевед Г. Канинский. Чехословаки скрытно пробрались по железнодорожной ветке, ведущей с западной стороны города, к мельнице М. П. Архипова, затем переправились через Миасс в районе водокачки и окружили казармы.
Челябинские исследователи проявили недюжинную выдумку для объяснения ошеломляющего случая с Красными казармами, вместо того, чтобы просто-напросто обратиться к чехословацким материалам, которые еще с 1920-х годов были опубликованы в открытой печати.