На сибирской магистрали
Но и Омск оказался недостаточно надежным мѣстом для храненія Казанскаго золотого запаса. Я не говорю о том, что правительство Колчака относилось к нему с недостаточной бережливостью, так что он постепенно исчезал и исчезал за границу. Но весной 1919 г., послѣ временных крупных успѣхов армій Колчака, началось их отступленіе, которое скоро приняло формы катастрофы ; большевики перевалили через Урал и в началѣ осени стали серьезно угрожать столицѣ адмирала Колчака.
К адмиралу — разсказывает член его правительства Г. К. Гинс в книгѣ „Сибирь, союзники и Колчак“ (т. II. стр. 331/2) — явился весь корпус дипломатических представителей, гражданских и военных. Они предложили адмиралу взять под международную охрану золотой запас и вывезти его во Владивосток. Адмирал отвѣтил им, что он не видит основаній особенно спѣшить с вывозом золота, но что, если бы даже это основаніе было, то он все равно не принял бы предложенія союзников. „Я вам не вѣрю, сказал он, и скорѣе оставлю золото большевикам, чѣм передам союзникам.“
Генерал Жанен, офицер французской службы, который в то время в Омскѣ состоял начальником французской военной миссіи и верховным главнокомандующим чехословацкой арміи и союзных частей в западной Сибири, перед своим отѣздом из Омска (в первых числах ноября 1918 г.) еще раз обратился к адмиралу Колчаку относительно золота. Гинс (т. II. стр. 497) приводит слѣдующую фразу генерала Жаяена: „Я предлагал ему передать золото на мою личную отвѣтственность, и он отказал мнѣ в довѣріи“. Недѣлю спустя послѣ выѣзда генерала Жанена Омск перешел в руки большевиков.
Адмирал Колчак выѣхал из Омска с громадным штабом и с цѣлой свитой в нѣскольких эшелонах, в одном из которых отправлялся и золотой запас. Эшелон Верховнаго Правителя и поѣзд с золотым запасом во второй половинѣ декабря м. добрались на ст. Нижнеудинск (в пяти стах верстах на запад от г. Иркутска). В то время в городах вдоль сибирской магистрали уже начались мѣстные перевороты под знаменем Политическаго центра (соціалистическая коалиція во главѣ с соціалистами революціонерами). Такой переворот произошел и в г. Нижнеудинскѣ; новая мѣстная власть предполагала, конечно, захватить Верховнаго правителя, равно как и поѣзд с золотом, что не составляло никаких затрудненій, так как колчаковская охрана обоих эшелонов постепенно переходила к возставшйм.
В таком положеніи вещей совѣщаніе высоких комиссаров союзных правительств в Иркутскѣ, в котором Америку представлял Гаррис, Англію Лампсон, Францію Могра, Японію Като и от имени чехословацкаго правительства участвовал Глос, пришло 1-го января 1920 г. к слѣдующему заключенію:
„Согласно полученным свѣдѣяіям, золотой запас Россійскаго правительства оказывается в опасности попасть в руки лиц, не имѣющих права распоряжаться им от имени русскаго народа. Ввиду того является долгом союзников, совмѣстно с россійский правительством, принять мѣры к обезпеченію этого золотого запаса. Высокіе комиссары союзных правительств считают, что назначенная цѣль была бы достигнута, если бы они могли обратиться к Главнокомандующему союзных войск в Сибири с просьбой об изданіи необходимых распоряженій для принятія золота под охрану союзных сил, если его нынѣшная охрана окажется не в состояніи обезпечить его неприкосновенность, и для его перевозки, под надежной охраной, во Владивосток, гдѣ оно будет храниться, пока союзныя правительства, в согласіи с представителями правительства россійскаго, не рѣшат об его окончательном назначеніи“. —
Это заключеніе было вербальной нотой сообщено правительству Колчака, от имени котораго Червеи-Водали, замѣщающій предсѣдателя совѣта министров, на слѣдующій день не только высказал полное согласіе с точкой зрѣнія высоких комиссаров, но и сам просил союзников, принать охрану золотого запаса, находящагося при Колчакѣ.
Получив, таким образом, согласіе Россійскаго правительства, предложили высокіе комиссары генералу Жанену, главнокомандующему союзных сил в западной Сибири, и японскому командованію, исполнить их выше приведенное постановленіе о золотом запасѣ. Ввиду того, что японцы отказались посылать свои части в Нижнеудинск, генерал Жанен принятіе охраны поручил командующему чехословацкой арміей, генералу Сыровому, под командой котораго были также румынскія, югославскія и латышскія части.
Под охрану союзников золотой запас Колчака принимался 4-го января 1920 г. на ст. Нижнеудинск. Для этой цѣли была образована „комиссія по передачѣ золотого эшелона Государственнаго Банка под охрану чехословацких войск в составѣ : 1. предсѣдателя комиссій капитана Чеховойск ) Блага Ольдржих и членов: 2. поручика Чеховойск Тяльскаго Генриха, 3. подпоручика Чеховойск Ржечинскаго Іосифа, 4. начальника эшелона Государственнаго Банка инженера А. Д. Арбатскаго, 5. старшаго кассира Государственнаго Банка М. П. Кулябко, 6. начальника отд. канцеляріи Верховнаго Правителя И. И, Добролюбскаго, в присутствіи представителя Государственнаго контроля Н. И. Березина, собранная с одной стороны согласно постановленія Междусоюзническаго командованія и с другой стороны согласно предложенія г. начальника Походного штаба Верховнаго Правителя за № 318 п. от. 30-го января с. г.“, которая составила слѣдующій акт :
„Приступая к пріемкѣ эшелона, комиссія предложила трем представителям от мѣстнаго населенія, присланным этим в качествѣ свидѣтелей, присутствовать при вскрытіи вагонов и перечетѣ ящиков и мѣшков с золотом, но эти три представителя заявили, что они могут принять участіе лишь в том случаѣ, если будет также и перевѣска всего золота. Г. предсѣдатель комиссіи по выясненіи его вопроса у начальника гарнизона Чеховойск маіора Гасек сообщил: перевѣска признается излишней и с технической стороны невыполнимой, почему представнтели мѣстнаго населенія уклонились от присутствія при передачѣ охраны и таковая происходила без них.
2. Затѣм комиссія приступила к провѣркѣ старых пломб, осмотру вагонов и дополнительному опечатанію вагонов с золотом. При чем эти новыя пломбы в отличіе от старых наложены не на проволокѣ, а на бичевкѣ. (Каэкдый вагон до того времени был отпечатан двумя пломбами у каждой двери вагона, из коих одна им'Ьет оттиск Отдвла кредитных билетови другая Департамента кредитной отчетности.) За неимѣніем у представителя охраны Чеховойск щипцов для пломбированія, в качествѣ таковых были использованы щипцы: Отдѣла кредитных билетов, что было допущено ввиду того, что охрана поручается чехословацким войскам.
При пріемкѣ вагонов комиссія на пробу по указанію Предсѣдателя комиссіи вскрыла два вагона, за №№ 671420 и 526429 и свѣрила количество мѣшков и ящиков с тѣм количеством, которое указано в актѣ представителей Государственнаго Банка и Государственнаго контроля за № 16 от 4-го января с. г., при чем установила, что количество мѣшков и ящиков в этих вагонах отвѣчает акту № 16, т. е. в вагонѣ № 671420 оказалось 255 ящиков а в .№ 526429 - 250 мѣшков.
Так как осмотр пломб и вагонов дал удовлетворительные результаты, комиссія передала всѣ 28 вагонов с золотом под охрану чехословапких войск, представители коих, приняв эти вагоны, установили немедленно же свою стражу.“
Хотя в акт'Ь говорится о передачи золота под охрану чехословацких войск, в дѣйствительностиг к ,,золотому“ эшелону - согласно постановленія высоких комиссаров от 1-го января - был приставлен междусоюзный караул, в состав котораго, кромѣ. чехословаков, входили русскіе и югославяне. Без этой охраны золото, вѣроятно, подверглось бы расхищенію, о чем свидізтельствует хотя бы ниже приводимый отрывок из донесенія командира чехословацкаго гарнизона в Нижнеудинскѣ от 6-го января: ,,Вчера прибыл также какой-то делегат с тайшетскаго фронта (от большевиков из тайги) и вел (в мѣстном совѣтѣ) агитацію в том смыслѣ, что золото во всяком случаи необходимо задержать и раздѣлить бѣдному народу.“
И немного спустя был в эшелонѣ дѣйствительно случай кражи золота. В то время поѣзд с золотом уже продвигался далѣе на восток. Утром 12-го января на ст. Тыреть (в 200 верстах западнѣе Иркутска) чиновник Государственнаго Банка замѣтил, что у груженнаго золотом вагона № 566028 пломбы повреждены. По вскрытіи вагона ящики оказались стоящими не в обычном порядкѣ, а при подсчетѣ числа ящиков была установлена недостача 13 ящиков, т. е. в вагонѣ их оказалось 187 вмѣсто 200, значащихся по акту № 4 от 14-го ноября 1919 г. Об этом инцидентѣ составлены два акта, один рускими чиновниками, сопровождающими золотой запас, другой начальником чехословацкой охраны. В них, между прочим, устанавливается, что вечером 11-го января дежурным чиновником Государственнаго банка был произведен осмотр пломб, показавшій цѣлость всѣх пломб, и что вагон, в котором произошла кража, всю ночь охранялся русским караулом, часовые котораго стояли с той стороны вагона, на которой оказались срѣзанными пломбы.
Колчаковским золотом интересовались не только Нижнеудинцы и большевики с тайшетскаго фронта, но и соціалистическая власть (Политическій центр), в руки которой 4-го января перешел и г. Иркутск, бывшій в теченіе нѣскольких педѣль резиденціей правительства Колчака. С Политическим Центром чехословаки заключили соглашеніе в том смыслѣ, что чехословацкое войско дальше Иркутска золота не повезет, но что оно также золота не передаст до момента отъѣзда послѣдняго своего эшелона из Иркутска. Внѣщним знаком этого соглашенія послужило согласіе чехословацкаго командованія на приставленіе к эшелону с золотом, прибывшему в Иркутск в половинѣ января м., смѣшаннаго караула (из частей чехословацких и мѣстнаго правительства).
Точку зрѣнія, занятую чехословаками по вопросу о золотѣ, не раздѣляли, конечно, союзные представители, находившіеся в то время уже в Забайкальѣ под защитой японских штыков. Генерал Жанен, руководствуясь навѣрно их директивами, приказал Командующему чехословацкой арміей, передать золотой запас японцам, которые со своей стороны высказали пожеланіе, чтобы им чехословаки привезли золото на ст. Мысовую, на восток за Байкальскими тоннелями. Командующій чехословацкой арміей высказал по поводу этого приказа нѣкоторыя возраженія принципіальнаго и тактическаго характера. Эти возраженія настолько подействовали на генерала Жанена, что он сначала попытался притти к какому-нибудь соглашенію в этом дѣлѣ с мѣстной иркутской властью, которую он приглашал на совѣщанія о золотѣ в Верхнеудинск (в Забайкальѣ), а послѣ неудачи этой попытки дал согласіе на передачу золота мѣстной власти, которая будет в г. Иркутскѣ во время отъѣзда послѣдняго чехословацкаго эшелона со ст. Иркутск на восток.
Колчаковским золотом, конечно, интересовалось немало также большевистское правительство Россіи, как это показывают заявленія штаба их арміи, которая в половинѣ января 1920 г. пришла в непосредственное соприкосновеніе с арьергардом чехословацкаго войска. Командир чехословацкаго аріергарда послал к командиру совѣтскаго авангарда парламентеров с извѣщеніем, что чехословацкая армія уѣзжает на родину, и с предложеніем аріергарднаго перемирія в интересах мирнаго окончанія эвакуаціи чехословаков. В отвѣт на это предложеніе Сибирскій революціонный комитет и Военно-революціонный совѣт 5-ой арміи не только требовали сдать оружіе и т. п., но и предлагали чехословакам, принять охрану золотого запаса для его передачи совѣтской власти. Этим отвѣтом, конечно, всякіе переговоры сдѣлались невозможными и между чехословацким аріергардом и авангаръом совѣтской арміи произошли столкновенія. Но вскорѣ переговоры возобновлены и послѣ новаго их перерыва (с боем) привели наконец к аріергардному соглашенію, заключенному 7-го февраля 1920 г. на разъѣздѣ Куйтун; пункт 6-ой условій соглашенія гласил: „Золотой запас, принадлежащій Россійской соціалистической федеративной совѣтской республикѣ, ни в коем случаѣ не вывозится на восток, остается в Иркутскѣ, охраняется смѣшанными караулами чехословацких и русских войск и передается Иркутскому Исполкому при уходѣ послѣдняго чешскаго эшелона из Иркутска.“