Челябинский съезд и общая обстановка
Как раз в дни начала инцидента в Челябинск начали съезжаться делегаты чехословацких полков для решения вопросов о дальнейших действиях корпуса. Съезд чехословацких войск в России начал готовиться с осени 1917 г., велись дискуссии и обсуждались проблемы, которые нужно будет решить. Сначала хотели провести съезд в середине марта 1918 г. в Киеве, но спешная эвакуация с Украины и трудность сбора делегатов, распыленных по магистрали, препятствовали его началу. Наконец, когда советская власть своими действиями поставила под вопрос безопасный проезд корпуса, то мысли о съезде вновь охватили все войско. Подготовка к его проведению началась в конце апреля в Пензе. Было решено провести съезд в Челябинске, как в центре расположения эшелонов.
К 15 мая в Челябинске собралось 46 делегатов – все из состава 1-й дивизии. Были обсуждены вопросы начала работы съезда и транспорт на Архангельск. По первому вопросу было решено ждать до 20 мая и, если представители большинства эшелонов не прибудут, то отложить съезд и провести конференции отдельных частей. По вопросу дальнейшего движения полков 1-й дивизии было решено ехать только во Владивосток. К 18 мая подъехало довольно много делегатов и от частей 2-й дивизии. Началась подготовка к съезду. Челябинский совет, к которому обратились с просьбой о предоставлении помещения для заседаний, не хотел об этом слушать и говорил, что нужно разрешение центральных властей. В конце концов совет успокоился, но помещения все равно не предоставил. Чехословаки сами вышли из положения и приспособили для заседаний пустое помещение столовых на переселенческом пункте. 20 мая съезд начал действовать.
Обращение Отделения Чехословацкого национального совета и штаба корпуса, чьи эшелоны стояли в Омске, к Омскому совету за разрешением на отъезд в Челябинск на съезд встретило отказ с мотивировкой, что нужно разрешение Москвы. Тогда в Отделении было решено, что в Челябинск поедут три его представителя: Б. Павлу, Ф. Рихтер и Б. Завада, а эшелоны будут ждать разрешения. Делегаты от Отделения добрались до Челябинска 20 мая. Подполковник С. Н. Войцеховский отметил:
Сегодня приехала в Челябинск часть членов Национального совета, и собралось экстренное совещание в американском вагоне (у господина Миллера). Участвовали члены Национального совета (председательствовал Б. Павлу), командиры 3-го, 4-го и 7-го полков, начальник эшелонов 6-го полка штабскапитан Ульрих, 2–3 члена съезда, мой помощник прапорщик Чила, комиссар 3-го полка поручик Кошек и комиссар станции прапорщик Котрба. Обсудили положение и решили: надо сейчас же ехать вперед и не на Архангельск, а на Владивосток, для обсуждения общих директив избрать временно Исполнительный комитет в составе: всех наличных членов Национального совета, выборных от съезда и командиров полков: я, поручик Чечек и капитан Гайда. Решение это передать по всей линии нашим эшелонам. Исполнение военного начальства в Челябинске передать мне.
Прибывшие от Отделения делегаты решительно встали на сторону съезда. Начавший свои заседания после полудня 20 мая, съезд принял решение: образовать Временный исполнительный комитет из одиннадцати человек (семь представителей от войск, в том числе три командира полков и четыре присутствующих в Челябинске члена Отделения Национального совета в России). Временный исполнительный комитет должен был обеспечить положение чехословаков в Челябинске и озаботиться проведением дальнейшего пути во Владивосток. Остальные члены Отделения на заседаниях Временного исполнительного комитета получали лишь совещательный голос. В чехословацком политическом руководстве в России начались серьезные перемены.
В этот же день 20 мая после полудня, находившийся на переговорах в Москве заместитель главы Отделения Национального совета в России профессор П. Макса отправил в основные центры руководства чехословацкими войсками: в Пензу, Челябинск и Омск следующую телеграмму: «Переговоры меня задержали. Выеду из Москвы 21 мая. Комиссариат железных дорог телеграфирует, что из-за затруднений со снабжением чехословацкие эшелоны должны быть направлены с дороги Ртищево-Челябинск на Пермскую железную дорогу и по два эшелона в день». Но из Москвы профессор П. Макса не уехал. В ночь с 20 на 21 мая, вместе с другим заместителем главы Отделения Б. Чермаком, он был арестован сотрудниками Всероссийской Чрезвычайной комиссии. Вместе с ними были арестованы все сотрудники и работники Отделения, а также курьеры от полков, которые в эту ночь находились в здании на Пресне, которое занимало Отделение. Арест П. Максы и Б. Чермака был началом вероломного и коварного плана с помощью которого чехословацкие войска в России должны были быть полностью ликвидированы.
Когда нарком Л. Д. Троцкий и его сотрудники получили донесение от челябинского окружного военкома В. К. Садлуцкого о вооруженной демонстрации чехословаков, они решили воспользоваться этим случаем для окончательного разрешения чехословацкого вопроса. Был разработан следующий план: в первую очередь сам Л. Д. Троцкий должен был вынудить П. Максу дать всем чехословацким эшелонам приказ о разоружении; затем начальник оперативного отдела наркомата С. И. Аралов поручит местным советам обратиться к чехословакам с требованием о полном разоружении и роспуске своих частей, и наконец, на сцену выступят чехословацкие коммунисты, которые будут создавать из чехословацких легионеров подразделения красной армии, либо рабочие дружины. Утром 21 мая в тюрьму к П. Максе и Б. Чермаку пришли чехословацкие коммунисты А. Муна и Ф. Кнофличек и обратились к руководителям Отделения, чтобы те подписали уже приготовленную телеграмму о полном разоружении. П. Макса отказался и потребовал разговора с Л. Д. Троцким. Профессора привели в кабинет к Ф. Э Дзержинскому и соединили по телефону с наркомвоеном. Л. Д. Троцкий резко напал на П. Максу и заявил, что он лично ответственен за челябинский инцидент, и угрожал ему революционным судом и расстрелом. П. Макса не знал подробностей и сути выступления чехословаков в Челябинске, он знал только то, что город был захвачен и местный совет был свергнут. Он уступил давлению Л. Д. Троцкого и подписал телеграмму. Из тех же соображений телеграмму подписал и Б. Чермак. П. Макса не только подписал, но и проштемпелевал приказ печатью президиальной комиссии Отделения Национального совета. Приказ был разослан всем эшелонам и был опубликован в печати:
Начальникам чехословацких эшелонов, предсъездовскому совещанию, военному комиссару Челябинск.
Москва. 22 мая (подана в 13 часов 20 минут, принята (в Челябинске – А. К.) в 21 час 40 минут)
Ввиду имеющих место печальных случаев конфликтов между чехословацкими эшелонами и местной советской властью, Национальный чехословацкий совет во избежание подобных печальных случаев приказывает всем начальникам чехословацких эшелонов беспрекословно сдать все имеющееся у них оружие без всякого уклонения официальным представителям местных советов. Обеспечение безопасности чехословаков переходит целиком советским учреждениям Российской Федеративной республики.
Всякий, кто не исполнит этого приказа, должен рассматриваться, как мятежник, ставит себя вне закона.
21 мая 1918 года.
Прокоп Макса. Б. Чермак.
Заведующий оперативным отделом Наркомвоена Аралов.
В этот же день 21 мая С. И. Аралов отправил дополнительную телеграмму всем советам по транссибирской магистрали. От имени наркома Л. Д. Троцкого всем советам предписывалось, предложить чехословацким эшелонам, либо организоваться в рабочие дружины, либо вступить в красную армию. Через день, 23 мая, видимо опасаясь, что предыдущую телеграмму неправильно истолкуют, С. И. Аралов направил разъясняющий приказ, в котором было четко указано, что нужно немедленно приступить к задержанию, разоружению и расформированию всех эшелонов и частей Чехословацкого армейского корпуса, как остатков старой, регулярной армии. Это было формальное объявление войны чехословацким легионерам!
Несмотря на все эти грозные приказы, важно было, как на это отреагирует чехословацкий съезд и сами легионеры. Главные вопросы о дальнейшей жизни чехословаков в России решались в Челябинске. 21 мая на съезде шли переговоры по обеспечению безопасности войск и обсуждались варианты движения эшелонов на восток. 22 мая съезд продолжил работу и появилась надежда, что движение эшелонов на восток можно будет провести мирно. После полудня в помещении для заседаний съезда объявилась делегация Челябинского совета во главе с военным комиссаром В. К. Садлуцким. Военком выступил и по-приятельски объяснил, почему местный совет должен был, после 17 мая, ввести военное положение и почему отношения большевиков с чехословаками ухудшились. Совет хочет ликвидировать инцидент, и целью их прихода на съезд есть желание, разработать совместно с чехословаками способ возврата захваченного 17 мая оружия. Другой член большевистской делегации объяснил, почему советское правительство пошло на мир в Брест-Литовске, а третий делегат – железнодорожник, пояснил в чем трудности движения эшелонов.
В своих ответных выступлениях чехословаки объяснили большевикам свою позицию, связанную с решением ехать во Владивосток, благодарили железнодорожников за их работу, а поручик С. Чечек предложил для решения проблем инцидента создать смешанную комиссию. Затем военком В. К. Садлуцкий выступил еще раз и смело заявил, что нужно наконец-то покончить с напряженными отношениями между чехословаками и большевиками. Он обратится в Москву и предложит путь решения проблем. Приход на съезд большевиков и их примирительный тон, создал дружелюбную атмосферу и делегацию Челябинского совета проводили аплодисментами. Но поздно вечером 22 мая, уже после съезда, телеграфисты принесли Временному исполнительному комитету телеграмму П. Максы и С. И. Аралова с требованием полного разоружения. Первой же реакцией Исполнительного комитета было уведомление легионеров о позиции съезда. Около полуночи с 22 на 23 мая подполковник С. Н. Войцеховский приказал:
Начальникам всех чехословацких эшелонов по линии Челябинск-Омск.
На телеграмму из Москвы за подписью профессора Максы, Чермака и Аралова с требованием сдачи всего оружия советским властям, корпусной съезд категорически и единогласно решил – оружие не сдавать.
Съезд и Исполнительный комитет съезда требуют немедленного продолжения движения на Владивосток.
23 мая после начала заседаний слова попросил председатель Временного исполнительного комитета Б. Павлу и объявил заседание секретным. Затем он сказал, что ночью из Москвы была получена чрезвычайно подозрительная телеграмма от Максы и Чермака, которую подписал и Аралов. В телеграмме требуется немедленное разоружение всех добровольцев и их подчинение советской власти. Секретарь Исполнительного комитета Ф. Рихтер зачитал текст телеграммы. Он вспоминал: «В зале настала гробовая тишина и все ожидали моего комментария на эту телеграмму. Я сказал: “Братья, на этот приказ есть только один ответ: оружие не отдадим, приходите за ним!” Зал отозвался неописуемым шумом и выкриками: “Приходите за ним!”»
Чехословаки добровольно сдали в Курске все свое тяжелое вооружение: артиллерию, аэропланы и броневики советским войскам В. А. Антонова-Овсеенко. Затем с большим трудом был принят Пензенский договор. Едва ушли первые эшелоны, как начались провокации чешских коммунистов и снова пошли препятствия: то оренбургские казаки, то японцы, то семеновцы, то транспортные проблемы. Оружие по договору сдавали в Пензе, но его снова требовали в Самаре, Омске, Иркутске, Чите… Затем движение эшелонов совсем остановилось и для первой дивизии стали предлагать Архангельск. Теперь же в телеграмме Максы требуют всех разоружить и обещают безопасность, причем ни слова не говоря о возобновлении движения! Все чехословаки почувствовали опасность сдачи на милость большевиков. Съезд принял краткую отповедь:
Съезд чехословацких революционных войск в Челябинске, в присутствии комиссара по военным делам тов. Садлуцкого проявил свои симпатии русскому революционному народу в его тяжелой борьбе за укрепление революции. Но съезд убедился, что местные советы не могут гарантировать свободный и безопасный проезд наших войск во Владивосток, и поэтому единодушно постановляет: не сдавать оружие до тех пор, пока не будет полностью гарантирован свободный проезд и личная безопасность войск от контрреволюционной стихии.
Съезд Чехословацкого армейского корпуса в Челябинске.
Это решение было отослано в Москву в Совет народных комиссаров, в Вологду во французскую военную миссию, всем советам от Пензы до Иркутска, военкому Анучину в Екатеринбург и чехословацким железнодорожным комиссарам от Пензы до Иркутска. Чтобы избегнуть неясности и хаоса, съезд также постановил: лишить Отделение Чехословацкого национального совета в России права руководить передвижением войск и вверил эти права Временному исполнительному комитету, приказы Отделения и профессора П. Максы не исполнять. В этот же день к Пензе и к Иркутску были высланы доверенные курьеры для информации войск о решениях съезда. Вечером 23 мая Б. Павлу выступил с завершающим словом, которое депутаты выслушали стоя:
В телеграмме из Москвы говорится: «Кто не выдаст оружия будет вне закона!» Для нас это означает, что тем точнее мы должны исполнять свои законы. Сегодня памятный день 300-летия дефенестрации. Триста лет мы ведем революцию против Габсбургов. Приложим все силы, чтобы нынешняя революция закончилась нашей победой.
23 мая вечером, в Новониколаевск, к своему полку убыл капитан Р. Гайда. Перед его отъездом состоялось краткое совещание членов военной коллегии о проблемах защиты корпуса от возможных большевистских атак. Совещание носило чисто теоретический характер – это был свободный разговор о возможных военных ситуациях. Конкретные мероприятия будут зависеть от местных обстоятельств, в которых окажется та или иная чехословацкая часть. Самым важным был вопрос о Пензенской группе, которой нужно было добраться через Волгу на Урал. Челябинск должен быть в чехословацких руках до тех пор, пока не подойдет Пензенская группа. Распыленные по сибирской магистрали эшелоны необходимо объединить в одно целое. Движение из Челябинска на восток нужно начинать немедленно и делать это, по возможности, мирным путем. Это было возможно, ввиду обещания военкома В. К. Садлуцкого и настроения Челябинского совета.
Стараясь использовать момент подполковник С. Н. Войцеховский уже в 6 часов вечера 23 мая отослал первый эшелон 6-го Ганацкого полка на Омск, а следом за ним и второй. Перед полуднем 23 мая хозяйственная рота 2-го полка, стоящая на станции Полетаево, выехала в Челябинск, а вечером этого же дня убыла в Курган. Челябинский совет не препятствовал, а наоборот помог с железнодорожными бригадами. Не встречая препон, эшелоны 6-го полка проехали Курган и 24 мая достигли Петропавловска, где уже находились эшелоны штаба 6-го полка и эшелон его 3-го батальона. Вечером 23 и утром 24 мая из Челябинска к своим полкам убыла почти треть делегатов, а оставшиеся решали вопросы о внутренней жизни корпуса, но больше всего всех волновали вопросы, как большевики будут реагировать на самовольное движение эшелонов?
 |
 |
 |
 |
| Подполковник С. Н. Войцеховский. | Прапорщик А. М. Чила. | Прапорщик М. Немец. | Подпоручик Ч. Гайда. |
У находившихся еще в Омске членов Отделения и командования корпуса было очень трудное положение. Они имели категорические инструкции от профессора П. Максы, ехать на Архангельск, а точных сведений о челябинских событиях у них еще не было. 23 мая в Омск прибыли два офицера французской военной миссии – майор А. Гине и лейтенант П. Паскаль и стали настаивать на выполнении приказа – 1-й дивизии ехать на Архангельск. Нажим на Омский совет членов Отделения и майора А. Гине вынудил большевиков отправить эшелоны Отделения и штаба корпуса на Челябинск, чтобы они уговорили добровольцев на северный вариант.
24 мая Челябинский совет, сделав вид, что он не знает решений чехословацкого съезда, предложил чехословакам исполнить требование телеграммы профессора П. Максы о полном разоружении. Большевики обратились к командующему Челябинской группой подполковнику С. Н. Войцеховскому с невинным вопросом, когда же его части смогут сдать оружие? Подполковник ответил с присущим ему сухим юмором: «Окружному военному комиссару. 24 мая 1918 г. № 15011. Согласно решения съезда Челябинского армейского корпуса сдача оружия будет проведена во Владивостоке. Время, когда мы приедем во Владивосток мне определить трудно».
В этот же день Челябинский совет, трудно сказать по своей ли инициативе, или по указанию из Москвы, предпринял весьма хитрый ход. На заседание съезда явились председатель исполкома Челябинского совета Г. В. Кобелянко и военком В. К. Садлуцкий и еще один член совета и попросили срочной встречи с Б. Павлу и Ф. Рихтером. Большевики доверительно сказали, что они получили секретную телеграмму из Москвы, в которой говорится, что мадьяры и немцы-интернационалисты решили произвести переворот и захватить сибирскую магистраль. Челябинскому совету было поручено наблюдение за интернационалистами и ведение разведки. Совет обращается за помощью к чехословакам, знающим языки, чтобы они повели разведку среди мадьяр и немцев. Б. Павлу и Ф. Рихтер обещали помощь… Наивная попытка Челябинского совета была очевидной: видя, что насилием не удается завлечь чехословаков в красную армию, большевики решили использовать национальный антагонизм между чехословаками и мадьярами и фактически добровольно перетянуть легионеров на свою сторону.
Пропагандистская кампания против легионеров набирала силу. В 14 часов 30 минут 25 мая в Челябинск пришла еще одна телеграмма, в которой П. Макса, правда уже в форме просьбы, вновь настаивал на полной сдаче оружия и отправке эшелонов 1-й дивизии на Архангельск. Руководство съездом и Временный исполнительный комитет подозревали, что профессор П. Макса в руках большевиков и отправили ответ через Вологду:
«В Вологду. Французской миссии. Передать чехословацкому комиссару П. Максе. Съезд создал Исполнительный комитет для решения вопросов движения корпуса. Просим, чтобы он (П. Макса – А. К.) безотлагательно приехал и не давал приказов, которые не могут быть выполнены.
Председатель съезда Змргал. Председатель Исполнительного комитета Б. Павлу.
Челябинск. 25 мая. 22 часа 45 мину.
Пока на чехословацком съезде шли дебаты, эшелоны 6-го Ганацкого полка вечером 24 мая выехали из Петропавловска в направлении на Омск. Известие об этом вызвало у омских большевиков бурную реакцию. Утром 25 мая омский военный комиссар С. А. Фурсов вызвал чехословацких руководителей в Челябинске к прямому проводу и спросил, почему Исполнительный комитет самовольно отправил эшелоны? Подполковник С. Н. Войцеховский настоятельно попросил, чтобы эшелоны принимались и пропускались без проблем, принимая во внимание, что их цель – Владивосток и переезд во Францию. В ответ, комиссар С. А. Фурсов стал спрашивать, знает ли подполковник Войцеховский о приказе Совета народных комиссаров и профессора П. Максы об отправке эшелонов на запад и почему возникают такие проблемы? Подполковник С. Н. Войцеховский, ссылаясь на решение съезда отвечал, что на Архангельск они не поедут и вновь настаивал на уже высказанных просьбах.
Тогда Омск прервал переговоры и вынудил чехословаков отправить отдельную телеграмму, в которой повторялись просьбы о свободном движении на восток и требования не осложнять ситуацию и не доводить дело до крайности. В ответ на это Омск телеграфировал, что все вопросы о движении чехословацких эшелонов решает только Центр, а нажим со стороны чехословаков есть вмешательство во внутренние дела советской власти. Напрасно Временный исполнительный комитет взывал к Омскому совету не осложнять ситуацию и не ухудшать добрых отношений, сибирские большевики не желали мирного разрешения вопроса и напрямую готовились к нападению на чехословацкие эшелоны. После полудня 25 мая, когда Омский красноармейский отряд уже преследовал чехословацкие эшелоны, Омский совет вновь вызвал к прямому проводу челябинских большевиков:
Здесь секретарь Омского совета Карлов.
Позовите председателя совета… Скажите, сколько у вас чехословацких эшелонов?
Сделайте все, чтобы эти эшелоны были задержаны в Челябинске до мер, которые мы предпримем в Омске. Задержание эшелонов мотивируйте недоразумениями в Омске и тем, что ни Томская, ни Забайкальская дороги не принимают. Задержите их несмотря ни на что. Передайте председателю совета, чтобы собрал все силы красной армии и милиции, но сделал это без шума. У аппарата должны быть кроме председателя совета, командиры милиции и войск…
Любой ценой задержите эшелоны чехословаков у себя и даже, если нужно, то разберите рельсы. Будьте бдительны, ведите постоянное дежурство в совете и в управлении железной дороги. Смотрите, чтобы чехи не узнали об этом. Задержку мотивируйте недостатком хлеба у нас в Омске и тем, что Томская железная дорога не принимает.
К конфликту дошло на основе разоружения. Сегодня проводим чрезвычайное заседание совета и края. Решаем, какие предпринять меры против первого эшелона. Будьте наготове каждую минуту. Сообщите в Курган. У меня все.